Статьи о Глусском замке

Шаги мелиорации

История организации мелиоративных кооперативов и товариществ на Глусчине датируется 1922 годом. Именно с этого времени мелиорацию стали считать важным государственным делом. В Национальном архиве Республики Беларусь сохранился документ, рассказывающий, как проводилась эта работа. Это протокол общего собрания крестьян деревни Калатичи от 23 января 1923 года. «Мы, нижеподписавшиеся, граждане Бобруйского уезда Глусской волости Калатичского сельсовета д.Калатичи, — говорилось в нем, — собрались на сход… в числе 38 человек под председательством председателя нашего сельсовета Григория Бычкова. Слушали доклад члена инициативной группы организующегося Глусского волостного мелиоративного товарищества о пользе мелиорации для улучшения наших лугов и полей и обменялись по этому поводу мнениями. Единогласно постановили: войти в состав Глусского волостного мелиоративного товарищества полным составом сельсовета на правах члена…» (Кніга «Памяць» Глускі раён, стар. 190).

Такое же товарищество появилось и в деревне Барбарово. За деревенской околицей, в нескольких километрах от нее, начиналось гиблое место, получившее некогда название Дикого болота. За его осушение и решили взяться барбаровцы, избрав своим вожаком Терентия Матвеевича Аксютина. Но как подступиться к болоту, с чего начать? — этого не знал никто. И сельчане обратились в Наркомзем БССР с просьбой помочь им.

Там к заявлению крестьян отнеслись внимательно, и весной 1924 года в Барбарове появились люди из столицы: инженер-мелиоратор Важаевский и гидротехник Борисевич. Два дня они «обхаживали» Дикое болото, что-то записывали в свои блокноты и уехали, сказав мужикам на прощанье, что «дело скоро пойдет». Действительно, через небольшой промежуток времени в деревню опять приехали специалисты-мелиораторы. Они наметили схему будущих осушительных каналов, переходов, запорных узлов и т.д. Под их руководством все взрослое население деревни взялось за лопаты.

Работа была трудная, но люди не отступили от задуманного: в осушении болота они видели улучшение своего благосостояния. К 1926 году была осушена площадь в 30 гектаров, началась ее разработка: где лошадьми, где вручную. А потом пришел на помощь трактор «Фордзон», который пригнал в деревню первый тракторист, все тот же Терентий Аксютин. И пошли в рост на торфяниках посеянные многолетние травы. Вся деревня ходила смотреть, как они набирают силу на новой земле.

С 1931 года с мелиорацией на Глусчине дела пошли веселее: в деревни стала приходить, хоть и в небольшом количестве, мелиоративная техника. Была выделена она и барбаровскому колхозу «Третий решающий». За короткий срок сельчане осушили несколько сот гектаров плодородной земли. В 1937 году они доверили руководство колхозом Терентию Матвеевичу Аксютину и не ошиблись в нем: вскоре колхоз стал участником сельскохозяйственной выставки в Москве, получил за свои достижения диплом второй степени и премию — мотоцикл.

Мелиорация на Глусчине приобретала все больший размах.

Тамара МАТУСЕВИЧ

Водительский авангард 60-х…

Василий Гнедько — один из «персонажей» этого снимка (третий слева в третьем ряду) принес его в редакцию за несколько дней до Дня автомобилиста. В надежде на то, что он как раз и обретет праздничное звучание. Не получилось… Но, думается, такие кадры, с течением времени приобретающие как бы историческую подоплеку, всегда актуальны. Особенно для тех, кто знал или знает этих людей.

Посмотрят и вспомнят… Вспомнят и подумают, сопоставят. Ведь после начала 60-х, уже прошлого века время так называемой «оттепели», столько воды утекло. Столько всего и всякого произошло. В том числе и в плане автомобилизации района. Здесь же мгновенье остановлено на вполне конкретном сюжете, когда глусские водители третьего класса решили пересдать на второй. Как говорится, документально подтвердив повышение собственной квалификации. И профессионально престижно, и материальный шажок вперед.

Мы с тобой, Парижская коммуна

Конец 20-х годов… Седьмой класс довоенной школы. По тем временам — выпускной. Чем же занимаются 6 юношей и девушка, композиционно изобразив нечто вроде тайной вечери? Все гораздо проще: выпускают настенную газету. На одном из листков раньше можно было прочитать: «Парижская коммуна», МОПР, «Западным братьям», что говорило о мощной интернациональной направленности взглядов.

Но главное-то дело, что крайний слева никто иной, как семиклассник Сергей Граховский. Мог ли кто-нибудь из этих ребят предположить, что их одноклассник станет прекрасным белорусским поэтом. Пока же его творчество проявляется на уровне школьной заметки, в которую он так сосредоточенно углубился.

1927-й, «Прикид» – праздничный

Это только короли могли себе позволить придворных живописцев. Простым смертным повезло только с того момента, когда изобрели более демократичную биографию. Теперь уже правлению и комсоставу местечкового пожарного общества не грешно в первомайский праздник замереть перед объективом. «Прикид» соответственно праздничный. В таком не стыдно предстать перед потомками.

Предстать то предстали… Но и вопрос спровоцировали. Это ж сколько в нашем небольшом поселке должно было быть пожарных, если у них даже свое правление и такой, прямо скажем, «нехилый» командный состав? Дома в своем подавляющем большинстве хоть и деревянные, но нельзя ж даже на миг предположить, что каждый день что-то горело, освещая заревом поселковые окрестности. Впрочем, есть ли смысл с сегодняшними мерками лезть во вчерашний день.

Большинство людей, что называется, «за кадром» памяти. Но двух назвать можно. Крайний справа — Павел Иванович Плавский. Через одного с франтоватыми усиками и не менее убийственной для дам челкой Василий Иванович Ралько. С остальными все значительно туманнее. Может, кто-то узнает своих родных, при этом порадовавшись за столь солидную форму более чем 80-летней давности.

Для истории — мгновенье, для человека — жизнь. У этих людей она уже позади. Мы же пока «варимся» в ней, другим фотографам даря другие мгновения.

Музейная портретная галерея

Он возглавил НКВД БССР

Судьба к нему не была благосклонна. Это можно сказать о жизненном пути Прокофия Денисовича Молоковича, который родился в июле 1895 года в деревне Зуборевичи, а в 1922-23 годах был Народным комиссаром внутренних дел БССР.

О профессиональном пути П.Д.Молоковича известно, что он уже во время Первой мировой войны вел революционную работу среди солдат. В годы Гражданской войны — непосредственный участник партизанского движения, в 22 года — член партии коммунистов и председатель полкового комитета. После в ранге командира партизанского отряда — один из организаторов борьбы против выступления Довбор-Мусницкого и немецких оккупантов в Бобруйском уезде. В 1918-20 годах — военный комиссар Бобруйсокго, Дорогобужского уездов, военный комиссар связи Западного фронта и председатель Бобруйского уездного исполкома. С 1922 года (в течении двух лет) возглавил Народный комиссариат внутренних дел БССР.

Достигнутые в тот период успехи органов внутренних дел в борьбе с преступностью были и заслугой руководителя наркомата, который непосредственно вникал в работу возглавляемого ведомства, грамотно организовывал ее, проявляя достойные качества настоящего руководителя, и не случайно П.Д.Молокович носил звание государственного деятеля БССР, был членом ЦК КП(б)Б в 1922-23 годах и в 1920-23 годах членом ЦИК БССР.

В дальнейшем Прокофий Денисович был председателем Гомельского окружного исполкома, с 1928 года — секретарем Гомельского окружного комитета КП(б)Б, в 1931-м работал в наркомате связи СССР. В череде его званий того времени были и такие, как член ЦК КП(б)Б в 1927-30 годах, член бюро ЦК КП(б)Б — в 1929-30 годах, член ЦИК БССР в 1927-30 годах, кандидат в члены Президиума ЦИК БССР в 1927-29 годах и другие.
С сентября 1937 года сведений о дальнейшей судьбе П.Д.Молоковича не имеется, но, судя по году исчезновения последующей информации об его жизненном пути, можно предположить, чем завершилась жизнь этого государственного деятеля в годы так называемых репрессий.

К сожалению, история не донесла до нас, в чем же был обвинен бывший народный комиссар внутренних дел БССР П.Д.Молокович и как закончился жизненный путь этого человека, который был искренне предан службе своему Отечеству на всех занимаемых им должностях.

В.ВАСИЛЕВСКИЙ

---

Год родной земли: времен связующая нить

…Плюс четыре трактористки

Июль 1954-го… Все эти люди только что закончили курсы трактористов при Глусской же машинно-тракторной станции и полны готовности, желания пополнить районный механизаторский отряд. Глядишь и просто душа радуется уровню тогдашней профессиональной востребованности.

Довоенные годы вот уже девять лет как позади и, казалось бы, «мода» на женщин-трактористок прошла. Но всё же среди 49 выпускников 4 романтические девушки. Видимо, ещё не до конца выветрился его дух, заданный когда-то известной на весь Союз знаменитой трактористки Паши Ангелиной.

День-другой и разъедутся курсанты по полям да колхозным весям. А пока почему бы на память долгую не сфотографироваться с мужиками-коллегами. Как-никак, вместе профессию осваивали. Впрочем, и для исторической достоверности тоже. Иди потом доказывай внукам, правнукам. Фотография же- непреложный факт. А он – вещь упрямая.

Доволен дедушка Калинин

Первые послевоенные годы, на «дворе» 1947-й год. Поэтому и надписи на бескозырках в духе времени — «ГЕРОЙ» и никаких гвоздей! Дедушка Калинин, портрет которого так трепетно и ответственно сжимает в ручонке большеглазый мальчик, наверняка одобрил бы такой патриотический выбор. Дескать, молодцы, ребятишки, правильно понимаете социальный заказ Родины. Хотя тут безусловный комплимент воспитательницам, обучивших малышей «шлягеру» того времени «когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой».

Это был конкретный деревянный садик (обыкновенный приспособленный дом) под большими старыми липами справа от центральной ул.Кирова на Урицкого. Теперь бы он как раз «вписался» на территорию двора пятиэтажки. Атмосфера обычная для тогдашних детских дошкольных учреждений вообще. Чисто, очень скромно, чрезвычайно бедно по части спецоборудования и игрушек… Но по причине той же бедности с большой фантазией. Как известно, «голь на выдумки хитра».

Звучит жестковато, но реалистично. Жилось-то ведь действительно непросто. Но при непреложных внимании и любви к этим детям, некоторые из которых только-только вернулись из далекой эвакуации.

Как-то летним днем…

После войны прошло уже шесть лет, но райбольница живет. Да и как может быть иначе с таким главным врачом, как Александр Степанович Семенов. День летний, теплый… Самый момент зафиксировать общую теплую температуру отношений. Вот и сгруппировались вокруг своего шефа врачи и медсестры. Для большего выявления человеческой индивидуальности отказались от профессиональных халатов.

Крайний слева — Василий Иосифович Кушнеренко. Каким он был хирургом? Трудно сказать об этом через столько лет. Но хирургическая медсестра Раиса Федоровна Гаврилина вспоминает о нем с огромным уважением (за ним крайняя слева).

По правую руку легендарного эскулапа врач Галина Иващенко, чей отец некоторое время занимал в поселке ответственную должность председателя райисполкома. Несколько лет назад приезжала вместе с мужем, доктором технических наук, лауреатом Госпремии Яном Райхманом на традиционную встречу с земляками. Была впечатлена нынешним Глуском и глусчанами.

В цветастой блузке сидит терапевт Мария Мишкина. Помнится, ее мужа звали Муля и это всегда напоминало хрестоматийно известную кинофразу Фаины Раневской: «Муля, не нервируй меня!»

В смысле двухбортного пиджака хорошо уравновешивает композицию на правом фланге рентгенолог Степан Трофимович Бреус.

Кроме Кушнеренко на общем снимке еще один хирург — только будущий — зато какой! Речь идет о Леониде Ивановиче Артишевском, теперешнем кандидате медицинских наук, много десятилетий блистательно практиковавшем в столичных клиниках и подготовившем столько врачей в Минском медуниверситете. Ярко выраженный брюнет справа тоже практикант Иван Федорович Соколовский.

Блондинка справа от Артишевского — молоденькая медсестра Лариса Кисель, чуть позже ставшая главной медицинской сестрой райбольницы. Остальные девушки в основном практикантки и о них сказать что-нибудь определенное трудно. Кроме одного: все, что мы видим на снимке — уже история.

Н. Б. Сандомирский

---

Гайд-парк по-местечковому

Если кто-то родился в начале 60-х, то, пожалуй, в этом любительском снимке загадки для него нет. Перед остальными интриговать нет смысла — перед вами местечковый парк. Разумеется, в том виде, каким его помнит старшее поколение. И с этим большим динамиком-колоколом тоже. Боже, с какими волнением и нетерпением ждали мы остроумных футбольных репортажей комментатора Вадима Синявского.

И с этими деревянными домами, со всех сторон обступившими его. Главным образом общественного назначения: школа, нарсуд, банк, сберкасса, магазин, клуб… Сегодня иная архитектура, другая жизненная орбита.

А деревья? Какими молоденькими они тогда были? Да и этим девушкам, решившим в теплый весенний день (он легко определяется по робким древесным побегам) погреться на простеньких деревянных лавочках, теперь уже впору своих внуков сюда приводить.

…Парк? Сквер? Впрочем, не в названии дело. Пусть скромно, но функционально он выдерживал и свои параметры, и свое предназначение. Дорожки для прогулок, танцплощадка, цветники, волейбольная площадка… Все равно как Люксембургский сад для Парижа, Гайд-парк для Лондона.

Здесь знакомились, ссорились, влюблялись, делали предложения… Круги вокруг парка, как круги вокруг судьбы.

Глядишь и в который раз думаешь, как быстротечно время. И какая удача, что его отдельные черты, выхваченные фотообъективом, запечатлены на старых фотографиях. В том числе и на таких, как эта.

Она проста, непритязательна, профессионально слаба. Но дорога не качеством, а тем, что зафиксировало одно из «прекрасных мгновений» жизни.

«Вдох глубокий, руки шире»

Ноги на ширине плеч, руки на уровне груди, ожидающе-готовный взгляд в сторону форсированно бравого физкультурного инструктора… Все вместе это называлось производственной гимнастикой. В том смысле, что влить в себя заряд дополнительной бодрости можно не отходя от станка.

В данном конкретном случае — ткацкого, ибо место действия — артель «КИМ» (позже промкомбинат, мебельная фабрика). А там был и такой цех, обеспечивающий работой значительную часть женского населения местечка.

Ткали трудно определяемое «спатри», полуфабрикат для всяких летне-курортных шляп, непритязательных ковриков, циновок… Кстати, упоминаемый еще в «Двенадцати стульях», только в несколько иной транскрипции — «спартри». Помните: внутри шляпной мастерской не было ни спартри, ни отделки». Как говорится, мелочь, а приятно. Прежде всего по поводу такого очевидного соседства с классикой.

Кроме того, чего-чего, а спатри в «КИМе» хватало. Еще бы, такие милые и спортивные женщины его изготавливали.

Эх, фотограф, фотограф

Глусская районная сельхозвыставка… Уж не про нее ли пушкинское «октябрь уж наступил». По переднему пустынному плану явно не гоголевская Сорочинская ярмарка. Не люди, а знаки едва ли не величиной с иголочную головку. Не буйство пшеничных снопов, корнеплодов, овощей и фруктов, а две громадных пустоты: земная и небесная.

Но не будем все-таки столь строги и спишем свое бледное зрительное ощущение от снимка на неопытность фотографа. Хочется верить, что уже и в 1953-м году были достижения (даже наверняка) и творцы этих достижений. То есть люди села, которые уже через 8 лет после войны получали неплохие по тем временам урожаи, по тем возможностям надои молока и привесы мяса… Другое дело, что фотографически это отразить не удалось.

Место выставки тоже несложно «вычисляемо». Почти наверняка это старый послевоенный базар с его торговыми рядами на пересечении улиц Кирова и Луначарсокого, где сейчас сразу за парикмахерской стоят не ахти какие архитектурные шедевры — двухэтажные жилые дома очень и очень несложной архитектуры.

Один «культурный слой» сменил другой. А в итоге получается то, что мы называем историей.

ГОД РОДНОЙ ЗЕМЛИ: ВРЕМЕН СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ
…Бодрящий дух рождает песнопенье

Фотография в своем роде уникальная. Её можно смаковать, как смакуют хорошее вино из подвалов. Только не винных, а подвалов времени.

Именно оно зафиксировало некую «криниченьку» 7-го переулка при Минской улице (нынешняя Кирова), День не рядовой, а первомайский, имевший место быть аж в 1926 г. Как раз год с чем-то до 10-я революции. Не встречать же его таким не вполне социалистическим пейзажем. Скорее гоголевско-миргородским. Но на волне восстановительного энтузиазма разберутся и с ним.

А инженер Волчок, инициатор осушения сей «акватории», дабы сделать усилия добровольного квартета более дружными, музицирует на скрипке. Юный же сподвижник держит футляр столь трепетно, будто он из хрусталя, а исполнитель – Николо Паганини.

Не знаю, виделась ли им сегодняшняя улица Кирова в нынешнем виде, но будем считать, что и их вклад очевиден.

Ну кто не знает улицы Семёнова…

Эти три здания – старый больничный комплекс. Не столичная клиника, конечно, но и здесь многие глусчане успешно поправляли здоровье. Ведь порой не только и не столько оснащенность определяет успех, сколько врачующие люди. А замечательных врачей в этих старых стенах проработало немало. Семенов, Пасько, Василевский, Бреус, Гольбин, Кушнеренко, Степанская, Гришин, Матузов… В них же начинал свой путь в хирургию молодой тогда ещё Тисиневич. А какие медсестры были! Гаврилина, Опуховская, Палёная и многие-многие другие.

Потом на этом же месте начали строить новый, современный комплекс зданий. Стартовало всё это в бытность главным врачом Валентины Павловны Щербы, много сделавшей для нового ускорения на новом витке. А уж про сегодняшние дела наших медработников глусчане осведомлены не хуже нас.

«…Совсем не так, как поезда»

Если постройку (зданием назвать не рискну) и можно определить монументальной, то разве только в смысле наглядной агитации, которую она на себя «взвалила». Тем, кому нынче меньше сорока, пожалуй, и не догадаться, что из себя «теремок» представляет функционально. Между тем именно отсюда поколение 50-60-х отправлялось в очередной рейс по месту назначения. Как-никак, автостанция.

Деревянная, предельно простенькая, больше похожая на павильон для продажи овощей.

«Прописана» была по ул.Жижкевича. приблизительно в том месте, где сегодня почта. Холодная, неуютная, не поражающая архитектурными новациями. Ну не называть же таковыми плакаты и лозунги для изучения перед отправкой в рейс.

В будочке «ростом» поменьше (справа) продавался керосин, превращая место в ещё более бойкое. Нетрудно заметить, что и асфальта здесь на тот момент не было. Теперь даже трудно представить, что обходились и без него, и без булыжника. Тогда же как-то мало об этом задумывались.

«Торгсин» – библиотека – кулинария и т.д. по курсу истории и жизни

Когда-то здесь была библиотека. Сейчас же тут пахнет тортами, пирожными, рулетами, пирожками… Всем тем, что «обонятельно» оправдывает сладкое название магазина «Кулинария». А тогда ноздри щекотал запах свежей типографской краски, принесенный вместе со свежими газетами, журналами…

Умиляет огороженное чахлое деревце рядом с одинокой женской фигуркой. Много их было по весне, таких вот молоденьких насаждений. «Мэрия» сохраняла свое лицо, проявляя заботу о благоустройстве. Конечно, не такую масштабную, как сегодня. Но у каждого времени свои возможности.

До войны здесь был «Торгсин». С расшифровкой туговато… Но говорят, за валюту или золотые вещи здесь официально можно было получить неплохие продукты, что всегда актуально.
Возможно, еще раньше здание использовалось с какими-то другими целями. Во всяком случае, «возраст» позволяет предполагать такое. В местечке, где с обилием зданий «негусто», подобная многофункциональность вполне понятна.

Пили здесь не только чай…

Угловой дом на Луначарского. Сейчас здесь два магазина. А когда-то долгое время глусчане знали его как «чайную». Была в послевоенные годы и такая форма общественного питания.
Но пусть вас не вводит в заблуждение вывеска. Выпить здесь можно было не только чай, но и более крепкие, многоградусные напитки. Как говаривал один старый человек: «У меня на сарае «Метро» написано, а там дрова лежат».
Судя по нескольким велосипедам, кто-то уже захотел «чайку» выпить.

Вчера: «Спокойно, снимаю…»

Сегодня: «Девушка, взвесьте» По поводу этого здания можно заключить любое пари почти со стопроцентной гарантией выигрыша. Ну кто, например, сегодня догадается, что более чем скромное архитектурное творение с вывеской «фотография» стояло на месте нынешней «Глусчанки».
И крылечко – не некрасовский парадный подъезд, и крыша со старой гонтой изрядно подсела, и худосочные молоденькие деревья явно не кипарисы… А вот всё равно что-то щемит при взгляде на это. Скажем, как будто ты, 80-летний, смотришь на свой же старый снимок, где маминой или папиной рукой (сам ты умел не столько писать, сколько, извините, писять) выведено старательно: «Вовику полтора года».

Эмоции понятны: это твоё прошлое, твоё далекое «вчера», где осталось утро жизни. А там даже в росные, туманные часы ты веришь, что впереди большой, длинный, тёплый, солнечный день.

Н. САНДОМИРСКИЙ

Богоявленский храм в Глуске. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ (скачать документ .pdf - часть 1, часть 2)